Д`Артаньян, Гвардеец Кардинала. Книга 2 - Александр Бушков

«Еще лучше, – подумал гасконец, заинтригованный. –Как выразился бы монсеньёр, интрига приобретает интерес…»

И спросил с самым простодушным видом:

– Любопытно бы знать, какую герцогиню вы имеете в виду?Их в Париже преизрядное количество…

– А вы не догадываетесь?

– Откуда? – пожал он плечами. – Мы, гасконцы,простодушны и наивны, как дети малые, нам самые простые вещи растолковыватьприходится по три раза…

Констанция с упреком глянула на него сквозь слезы, такжалобно и беспомощно, что д’Артаньян ощутил легкий укол совести.

– Вы надо мной насмехаетесь, правда?

Как-никак это была слабая женщина, ничем пока что ненавредившая ни ему, ни его друзьям. Внешность, конечно, обманчива, а женскоековарство общеизвестно – но совершенно непонятно пока, в чем тут коварство…

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, Констанция, –сказал он мягко.

– Ну тогда вы, значит, мне не доверяете… Это и понятно.Кто я такая, чтобы заслужить ваше доверие? Интриганка и подручная заговорщиков…

Она была такой несчастной, что любой мужчина охотно бывзялся ее пожалеть.

– Как вам сказать… – произнес д’Артаньян,взвешивая каждое слово. – По совести говоря, у меня язык не повернетсяобвинять вас в соучастии в каком-либо заговоре. Тот единственный заговор, вкотором вы на моих глазах принимали самое деятельное участие, касался, помнится,отнюдь не политики…

Она вскинула заплаканные глаза:

– Ну да, конечно… Это же были вы… Мне потом сказали…Ах, если бы вы знали, как она на вас зла!

– Герцогиня де Шеврез или королева? – небрежноуточнил гасконец.

– Герцогиня, конечно… Вы разбили в прах все ее надежды…Она жаждет вам отомстить… И, боюсь, мне тоже…

– А вам-то за что? – серьезно спросилд’Артаньян. – Вы же ни в чем не виноваты…

– Шевалье, садитесь, я вас прошу, и поговоримоткровенно… Дайте слово, что сохраните наш разговор в тайне…

– Охотно, – сказал д’Артаньян. – Еслитолько, – добавил он предусмотрительно, – если только речь не пойдето каком-нибудь политическом заговоре…

– О, что вы! Речь идет исключительно о моей участи. Явсерьез опасаюсь, что она решила от меня избавиться…

– Наша очаровательная Мари? – с большим знаниемвопроса спросил д’Артаньян.

– Кто же еще…

– Почему вы так думаете?

Констанция попыталась ему улыбнуться:

– Мне неловко говорить с мужчиной об иных вещах…

– Но вы же сами меня позвали, – сказал гасконец,заинтригованный еще более и, кроме того, рассчитывавший выведать что-тополезное для кардинала. – Констанция, я ведь служу кардиналу, а значит, внекотором смысле, тоже чуть ли не духовное лицо… Можете мне довериться, словодворянина.

«Браво, д’Артаньян, браво! – мысленно похвалил онсебя. – Если меж ней и герцогиней и в самом деле возникли трения – а все ктому подводит, – то, быть может, мы сможем рассчитаться за поражение наулице Вожирар… Только бы не вспугнуть ее и вызвать на откровенность…»

– Во всем, что касается лично вас, Констанция, я обещаюне только свято хранить тайну, но и помочь при необходимости, чем толькосмогу, – сказал он насколько мог убедительнее и мягче. – Вы молоды иочаровательны, если вас запутали в чем-то грязном, лучше всего попросить советау надежного человека и просить о помощи…

– Я только этого и хочу!

– Вот и прекрасно, – сказал д’Артаньян, чувствуясебя хитрейшим дипломатом школы Ришелье. – Расскажите же без ложнойстыдливости.

Констанция, прикусив губу, рассеянно вертела на пальцеперстень с большим карбункулом[17], по виду старинный идорогой. Столь ценную вещь простая галантерейщица могла получить исключительнов подарок и никак иначе. Красивым девушкам, сколь бы низкого происхождения онини были, мужчины часто и охотно делают и более дорогие подарки…

– Мне стыдно, правда… – проговорила онанеуверенно, бросая на гасконца из-под опущенных ресниц быстрые взгляды, торастерянные, то лукавые. – Вы так молоды и красивы, вы мне всегданравились… Кто бы мог подумать, что придется перед вами исповедаться…

– Служба кардинала – это служба духовного лица, как никрути, – пустил д’Артаньян в ход уловку, уже однажды приведшую к успеху.

– Ну что же, если иначе нельзя… Вы позволите, я не будузажигать лампу? В полумраке, когда ваше лицо видно плохо, мне гораздо легче…

– Ради бога, как вам будет удобнее…

– Вы вряд ли меня поймете…

– Я попытаюсь, – заверил д’Артаньян.

– Вам трудно будет меня понять… Дело даже не в том, чтовы – мужчина. Вы – дворянин, человек благородный, наделенный немалыми правами ипривилегиями уже в силу самого происхождения. Вы просто не в состояниипредставить, как тяжело быть простолюдинкой…

– Констанция, право же, я лишен предрассудков, –сказал д’Артаньян мягко. – Все люди, независимо от происхождения,одинаково чувствуют и радость, и боль…

– Спасибо, вы чуткий человек… Но все равно вам труднопонять. Простолюдинке вдвойне тяжело, если она красива… Боже мой, как я,дуреха, была счастлива, когда получила работу во дворце! В гардеробе самойкоролевы! Это было, как в сказке, честное слово. Только очень быстровыяснилось, что на сказку это ничуть не похоже. Чуть ли не каждый знатный ититулованный господин обращается с тобой, как с вещью, которую можетиспользовать по своему усмотрению и первой прихоти в любой момент, как стол илистул… – Она тихонько всхлипнула. – Когда меня в первый раз прямо вЛувре, в укромном уголке, затащил на кушетку человек, которого я не могу вамназвать, мне казалось, что жизнь кончена, что осталось после всего этогоброситься вниз головой в Сену… Но не получилось, знаете ли. Не хватило духа, даи грешно кончать с собой… Потом были другие. И все бы ничего, люди смиряются ис худшим, но… Я однажды оказалась не просто в постели, а в спальне королевыФранции… Избавьте меня от подробностей, это настолько стыдно и грязно, что яничего больше не скажу… И герцогиня… Однажды она вызвала меня к себе на улицуВожирар и затащила в постель настолько бесцеремонно, что я до утра потомпроплакала… Самое грустное, что им это понравилось, обеим понравилось, что ятак и не смогла привыкнуть, что меня нужно брать чуть ли не силой… А ведь я –обыкновенная женщина, сударь. То, с чем смиряются веселые девицы, меня непрельщает. Я хотела бы иметь друга… вроде вас… но это совсем другое дело, правда?Когда ты замужем за старым и бессильным чурбаном…

– Пожалуй, вы совершенно правы, Констанция, –сказал д’Артаньян, приятно польщенный кое-какими ее фразами. – Это совсемдругое дело, вполне житейское…